— Лучше бы он ППшера грохнул, да? — все-таки сказала Галя. Так, по старой дружбе.

— Мне нельзя убивать. Это неправильно.

Галя только головой покачала. Разве можно назвать нормальным желание считаться правильным, когда уже по уши выпачкался в крови?

С улицы доносился громкий голос. ППшер что-то рассказывал, вариации этой речи Галя не раз слышала на стоянке. Первым делом людям сообщат, что если с ППшером что-то случится, убьют всех, не разбираясь, кто виноват, кто нет. Потом переходят к кнуту и прянику. Местным нужно было внятно донести, что с запада движется опасность, которая не отличает работяг-фермеров от благородных городских жителей и сметет всех одним махом, как крошки со стола. Что ППшер вовсе не захватчик, а избавитель от этой самой жуткой напасти. Что власть он берет только для того, чтобы быстрее собрать всех в целое, потому что прежние лидеры вместо действий, ясное дело, начнут выкобениваться и тянуть. А тянуть некуда.

Всех желающих уйти ППшер великодушно отпустит. Еще по дороге они решили, что все равно никто не уйдет — ну поменялся хозяин и ладно, не первый же раз такое произошло. Да и куда идти? Нищенствовать в толпу или в фермеры вкалывать?

Женщин ППшер тоже отпустил. Это объяснялось тем, что лишние заботы новой власти сейчас ни к чему, поэтому пусть каждый разбирается теперь со своим досугом самостоятельно.

Споров и криков Галя не слышала. Видимо все прошло легко и спокойно, потому что вскоре после того, как голос умолк в комнату ворвался ППшер, за ним Коновалов и Костя с простреленным плечом. Еще кто-то остался в коридоре, рассматривать было некогда.

Галю волновало состояние Яшера, который дышал все слабее. Коновал сел рядом, отодвинул ее руку. Кровь тут же засочилась быстрее.

— Комната нужна с водой. В доме есть лазарет?

— Прямо по коридору, рядом с кухней, — отчеканила Галя.

Коновалов выскочил в коридор, раздавая команды. Кто-то подхватил Яшера и потащили в лазарет. Галя отправилась следом, успев услышать, как ППшер повторяет.

— Мало времени, совсем мало. Мы должны добраться до ДжиППера быстрее слухов, то есть прямо сейчас. Тебе не стоит идти, оставайся тут с Галей. Килька… И не сходи с ума. Мы потом поговорим. Обязательно, сколько захочешь. Думай не о том, что ты его убила, думай, что ты спасла меня. Понимаешь?

Ответа Галя не слышала. В лазарете с Яшера сняли жилетку и Коновалов осмотрел рану внимательнее.

— М-да, — задумчиво сказал.

— Сделай что-нибудь! — горячо потребовала Галя.

Он что-то прикинул.

— Много времени уйдет. Оно того стоит?

— Да! — ни секунды не думая, ответила Галя.

— Ладно, ищи нитки, иголки, крепкое спиртное, лекарства какие тут есть. Ножи разных размеров, лучше тонкие и длинные. Пуля внутри осталась, будем вынимать. Бабу еще какую-нить в помощь. Пусть воду греет. Шевелись, я пока Костю перевяжу.

Следующие пару часов Галя только и делала, что исполняла поручения Коновалова. В выражениях он не стеснялся.

Когда пулю вытащили, рану зашили и все закончилось, Яшера перетащили в одну из соседних комнат, а Галя вышла в коридор, чтобы осмотреться. Хотя был почти полдень, есть совершенно не хотелось. Смесь физической и моральной усталости был настолько сильной, что не хотелось даже спать. Несколько минут она просто стояла в коридоре и смотрела в окно.

Вспомнила о Павле. Ах, Павла, Павла… И ни одной мысли о мести. Правда возникло желание прийти к любимой подруге в комнату и объявить, что та свободна и может катиться ко всем чертям! Намекнуть, будто это личная Галина заслуга и именно ей Павла обязана своей свободой. Галя отправилась на кухню. Осмотрела двух смутно знакомых женщин, может даже тех самых, что сдали ее в день побега. А может и нет, какая по большому счету разница? Спросила о Павле. Оказалось, Павлы больше нет. На тупой вопрос, где же она женщины ответили, что ее нет вообще, то есть в живых. Наказана за связь с одним из бойцов за спиной Тарзана. Расспрашивать подробности Галя не стала, сердце сжалось от боли, будто она потеряла не врага, а родственника, пусть не самого близкого человека, но все равно одной с ней крови.

К вечеру мало что изменилось. Килька безвылазно сидела в комнате Тарзана, валялась на его диване, никуда не выходила, ни с кем не болтала и вообще старалась принять вид мебели. Трупы отсюда давно убрали и даже пол успели тщательно вымыть. Вот так просто — час-другой и уже не скажешь, что сегодня на этом самом месте насильственным образом погибло несколько человек.

На столике рядом с диваном стояла тарелка синего винограда, который Килька внимательно рассматривала. Каждый раз, когда Галя заглядывала в комнату, видела глаза, устремленные в груду синих шариков. Один раз Галя попыталась с ней поговорить, зашла и села рядом.

— Вкусный? — спросила, кивая на тарелку, чтобы как-то завязать беседу.

— Не знаю, — задумчиво сообщила Килька, — я никогда не пробовала.

Беседы не получилось.

К вечеру вернулись от ДжиППера. Валенка серьезно ранили, но в остальном там тоже был полный порядок. Коновалов с Щербатым сразу отправились обратно, потому что там оставили Валенка, которого было опасно далеко перевозить. Краем уха Галя услышала, что с ДжиППером убили еще пятнадцать человек, причем половина из них не сопротивлялась, но ППшер заявил, что эти в любом случае не станут подчиняться, а рано или поздно попытаются рыпаться, слишком много межу ними стоит личной вражды. А ему неприятности не нужны.

Все жутко перемешалось. Галя не могла разобрать, кто, где и как. Этим же вечером несколько человек во главе с ППшером отправились в ближайшую западную деревню Птичное, чтобы поставить жителей в известность о смене власти. Рядом с этой деревней лежал небольшой заброшенный городок с практически целыми домами. ППшер считал, что он отлично подходит переселенцам, а в Птичном стоит организовать пункт по их приему.

К темноте все вернулись. Новости как на заказ — все отлично, споров и признаков сопротивления не было, староста ППшера признал. Оказать первейшую помощь переселенцам согласился. Ни единой жертвы. Раненый Костя остался там, чтобы подлечиться и одновременно присмотреться к деревенским, ведь так или иначе с ними придется общаться гораздо чаще, чем с остальными южанами. Килька осталась в деревне, потому что возвращаться не пожелала. ППшер сухо сообщил об этом Гале, ушел в выбранную для него небольшую комнату на втором этаже и заперся там до утра.

Когда он вышел к завтраку, Галя впервые поняла, почему остальные безоговорочно признали его лидером. Увидела заново, будто встретила совершено незнакомого человека. Это была не жестокость в глазах, не плавающая по лицу уверенная, пустая улыбка. Ни спокойный, цепкий взгляд.

Это полное, равнодушное и осознанное одиночество. Клеймо человека, которого будут бояться, но никогда не будут любить.

Клеймо отщепенца.

— Конфетти…

Галя клевала носом, но тут же проснулась. Она просидела возле его кровати полночи, сменила кухарку, которая дождалась, пока пациент придет в себя, напоила отваром, приготовленным Коноваловым перед отъездом и со спокойной совестью ушла спать. По словам врача выходило, что если за сутки Яшеру на станет хуже, то скорее всего он выживет.

До завтрака Галя дремала в кресле, потом быстро перекусила на кухне, вернулась в комнату и снова принялась ждать. Температура не спадала, но и выше не поднималась. Нужно было, чтобы Яшер проснулся и принял очередную порцию лекарств.

Галя сама удивилась тому облегчению, что принес его еле слышный голос. Кстати, совсем незнакомый, если на то пошло. Даже смешно, просто бред какой-то — быть настолько… близкой человеку и совершено не помнить его голоса!

— Конфетти…

— Не понимаю, о чем ты. Меня зовут Галя, — тихо сказала она.

— Галя… Ты жива. Я тебя искал.

— Т-с-с-с.

— Искал. Я тогда хотел тебя выкупить.

— Тебе нельзя говорить.

— Что еще я мог?

Он замолчал. Галя осторожно рассматривала практически незнакомое лицо. Гримаса боли, пересохшие губы. Дала воды, потом таблетки и отвар, судя по выражению лица пациента не самый вкусный. Перевязку позже сделает лично Коновалов. Теперь можно и расслабиться.